Перевод играет роль средства межкультурного сближения народов и наций, являясь одновременно условием межъязыковой коммуникации и интегрирования культур в единую мировую культуру.
Схема речевого общения, данная Р. Якобсоном (Jakobson 1966: 353), включает в себя шесть составляющих: адресанта, адресата, сообщение, код, посредством которого кодируется и декодируется сообщение, контекст, контакт, каналы связи (физический и психологический) между коммуникантами. Впоследствии в число компонентов общения добавляются обстановка (время, место и социальные ситуации), функции общения (Эрвин-Трипп 1975), тема (Хаймс 1975), языковой акт и высказывание как его продукт (Leech 1983), выраженную вербально или невербально, положительную или отрицательную обратную связь между коммуникантами (Gamble, Gamble 1991). В число компонентов коммуникации включают говорящего и источник информации, слушающего и реализацию информации, канал, код, нормативный социальный контекст, ситуационный контекст (Maas, Wunderlich 1972). К.А. Долинин (1985) дополняет схему Р. Якобсона предметно-ситуативным фоном, деятельностной ситуацией, референтной ситуацией, наблюдателем и коммуникативной ситуацией, отмечая, что коммуникативное содержание высказывания включает 5 аспектов/ категорий: модальность (отношение адресанта к сообщению); целенаправленность высказывания; тема-рематическую структуру; эмотивность; социальный аспект высказывания (отношения между коммунакантами). Социальные параметры коммуникации и выбор кода задаются социальными положением и культурой коммуникантов, их отношением друг к другу, а также их прошлым опытом, интересами, социальными ролями, статусом, принадлежностью к одной или разным социальным группам (Gamble, Gamble 1991; Löffler 1994; Maas, Wunderlich 1972). Отправитель и получателя сообщения являются «носителями не только разных семиотико-коммуникативных ролей, но и разных ролей в социальной деятельности» (Сусов 1983: 6). Сообщения отправляются и/ или принимаются по одному или нескольким каналам (звуковому, зрительному, вкусовому, обонятельному и тактильному). Шумы/ помехи, вызванные контекстом или информационным каналом, могут быть на любом этапе отправления и получения сообщения.
Модель коммуникации, предложенная Р. Якобсоном, отражает, по мнению Ю.М. Лотмана (1973) только одно из двух возможных направлений передачи информации «Я-ОН», где «Я» соответствует адресанту, а «ОН» - адресату. В системе культуры также присутствует и направление автокоммуникации «Я-Я», где «воспринимающее второе «Я» функционально приравнивается третьему лицу. Различие сводится лишь к тому, что в системе «Я-ОН» информацию перемещается в пространстве, а в системе «Я-Я» - во времени» (Лотман 1973: 228). В процессе передачи информации происходит вмешательство индивидуального набора кодов, внешних факторов, сдвигающих контекст ситуации и сообщения, каких как, например, ритмообразующих внешних кодов, образующих ритмических фон текста. В системе «Я-ОН» объем информации сохраняется, а в системе «Я-Я» происходит его увеличение. Текст системы «Я-Я» более ассоциативен и свободен, он «имеет тенденцию обрастать индивидуальными значениями и получает функцию организатора беспорядочных ассоциаций, накапливающихся в сознании личности» (Лотман 1973: 237). Экспериментальные или анормативные поэтические тексты передаются по единому каналу «Я-Я». Нормативные поэтические тексты могут передаваться по двум каналам «Я-ОН» и «Я-Я» одновременно. Акт художественной (поэтической) коммуникации направлен сам на себя как автокоммуникация, потому что адресант/ поэт и адреса/ поэт «находятся в одном смыслопорождающем пространстве», «акт порождения и восприятия текста, т.е. собственно текст и его внутренний метатекст - запрограммированный код восприятия основного поэтического сообщения» (Фатеева 1995: 54), соответственно, поэтический текст включен в отношения Я-Я, Я-ТЫ, Я-ОН. И.И. Ковтунова (1986), рассматривая коммуникативную структуру поэтической речи по отношению к коммуникативным структурам внутренней и разговорной речи, описывает поэтическую речь как направленную на адресата. В поэтической речи совмещаются два канала коммуникации, имеются два адресата: внутренний – автор и внешний – читатель. Поэтической речи свойственны «приоритет точки зрения говорящего, известность говорящему предмета речи, присутствие в сознании говорящего в момент речи всей экстралингвистической ситуации, особая позиция говорящего по отношению к адресатам речи, в частности, возможное слияние речевого субъекта и адресата» (Ковтунова 1986: 4).
Художественная коммуникация протекает в условиях неканонической коммуникативной ситуации, характеризующейся наличием Повествователя и Читателя/ Адресата, получением нового Адресата при каждом новом обращении к тексту (Падучева 1995). Она адресована каждому (любому) читателю и предполагает его сопереживание (Карп 1966; Наер 1981). Входящая в состав компонентов коммуникативного акта стилистическая функция представляет специфику процесса художественной коммуникации (Арнольд 1970; Попова 1992). Г. Лерхнер (Lerchner 1984) общими для систем автора и читателя в художественной (поэтической) коммуникации определяет следующие факторы: индивидуальные языковые системы, литературные традиции, идеологию, социальную позицию, представления о реальности и предмет/ тему поэтического изложения, комплекс эстетических норм; для автора добавляются интенция и коммуникационные стратегии, а для читателя ожидание и интерпретационные стратегии. И.П. Сусов (1977) называет авторскую интенцию основным текстообразующим фактором.
Для языкового действия релевантными будут такие признаки «как его социальный интерактивный характер, использование конвенциональных правил и привязанность к конкретным условиям ситуации общения» (Сусов 1983: 15). К предпосылкам успешности коммуникации относятся знания системы данного языка, ситуации, предшествующего контекста у получателя сообщения (читающего, слушающего), о мире (Беллерт 1978), совпадение языкового и ситуационного контекстов, пред-информации, включающий языковой код (Вайнрих 1978), общность темы и интересов, культурная компетенция (Putnam 1986), коммуникативная компетенция, грамматическая компетенция как знание о структуре и виде текста (Motsch, Viehweger 1981). На коммуникативные удачи и неудачи влияют близость коммуникантов во времени и совпадение/ несовпадение их систем знаний. Для полноценной и успешной реализации коммуникативного акта, как комплексного действия, необходимо: наличие коммуникантов, обладающих возможностями его осуществления, знающих код; канал связи без помех. На восприятие текста влияют прошлый опыт коммуникантов, который задает ожидание и прогнозирует вероятность появления в тексте какой-либо информации; их образовательный уровень как часть прошлого опыта и личностное отношение к сообщаемому, организующее выборочный характер восприятия; существующие в коммуникативной среде стереотипы и предрассудки (Gamble, Gamble1991); а также тезаурус и фоновые знания участников коммуникации (Арнольд 1970; Залевская 1977; Тураева 1986).
Отправной точкой интерпретации речевого акта будет фактор адресата, определяющий поведенческие ситуации общения, а «удовлетворение пресуппозиции адресата составляет одно из важнейших условий его эффективности» (Арутюнова 1981: 358). Отношения между адресатом и адресантом/ говорящим, адресантом и высказыванием или отношения между адресантом, высказыванием и действительностью реализуются посредством функциональных значений, связывающих части высказывания, участвующих в планировании, организации всей коммуникации и исправлении высказывания и определяющих структуру дискурса (Eikmeyer, Rieser 1985). Адресат наравне с адресантом «является динамической составляющей языковой коммуникации, он вживается в текст, который декодирует, и вместе с автором осуществляет процесс языкового творчества (при чтении он заново «переживает» этот процесс, чем по существу повторяет его генезис)... Адресат всегда «подсказывает» адресанту нужное слово, то есть вместе с ним создает высказывание» (Сабол 1987: 155). Г.Г. Почепцов (1986), отмечая роль и влияние характеристик адресанта и адресата для успешного протекания коммуникации и адекватного понимания высказывания, вводит понятия квазиадресата, адресата-ретранслятора, косвенного адресата, собственно прямого адресата. В художественной коммуникации адресат/ читатель соотносит референцию с вымышленным миром текста. Реальный или вымышленный адресат художественного текста не равен читателю: «именно интересы фиктивного читателя учитываются в первую очередь при выборе используемых в тексте коммуникативно значимых языковых единиц» (Шмелев 1995: 118). Автор не является лирическим повествователем. В художественном текста встречаются три приема/ эффекта ввода читателя в текст: эффект «соприсутствия» читателя в описываемых событиях (видо-временными показателями этого эффекта являются настоящее время, отсутствие коммуникативного противопоставления говорящего и адресата, которые оба одинаково информированы о происходящем); эффект «автоадресации» (говорящий и адресат не противопоставлены друг другу); эффект «предназначенности для узкого круга посвященных» (говорящий и адресат не отождествляются, они оба одинаково информированы об описываемых в тексте событиях, явлениях и всей ситуации) (Шмелев 1995).
Текстовое общение отличается тем, что оно «обычно разорвано во времени и/ или пространстве, и коммуникант при восприятии письменного текста моделирует ситуацию обращения по образцу общения лицом к лицу» (Тарасов 1979: 41-42). В текстовой коммуникации задействованы текст и участники коммуникации, а также связь порождения (кодирование) между продуцентом и текстом и связь смыслового восприятия (декодирование) между текстом и реципиентом (Сидоров 1986). Средством кодирования и декодирования текста является язык. Создание текста/ кодирование является первичной коммуникативной деятельностью, а восприятие/ декодирование - вторичной деятельностью. Текст выступает как продукт первичной деятельности и объект вторичной деятельности, отражая коммуникативную деятельность, мировоззрение, опыт и систему знаний продуцента/ отправителя сообщения и мотивируя коммуникативную деятельность получателя/ реципиента. Процессы кодирования и декодирования текста при текстовой коммуникации протекают одновременно (Мурзин, Штерн 1991; Сидоров 1986; Leech 1983).
Текст, «как серединный элемент схемы коммуникативного акта» (Кухаренко 1988: 8), традиционно включается в триаду: адресант/ автор – текст – адресат/ читатель. Согласно другой позиции, в процессе историко-культурного развития человека произошел распад «триады», более характерной для устного текста (исполнитель/ автор Þ текст Þ слушатель), на две «диады», отражающих процесс восприятия письменного текста: автор Þ текст и текст Þ читатель (Садур 1985). Каждая из двух независимых диад отличается разнонаправленностью и различной мотивацией своей деятельностей (Залевская 1987). Учитывая, что адресант и адресат могут обладать некоторой общностью знаний, можно также «говорить о взаимодействии двух диад как о системе из пяти составляющих: «продуцент – его проекция текста – тело текста – реципиент – его проекция текста»» (Залевская 1991: 158). Постоянной величиной будет только «тело текста», остальные величины – величины переменные. На текстопостроение и текстовосприятие, получение проекции текста, как продуцентом, так и реципиентом, влияют их мотивы и потребности, разделяющий их временной промежуток, уровень образованности, развития, тезауруса, эмоциональные факторы и т.д.
Двуязычность переводческой деятельности предопределяет удвоение коммуникативной цепи, в которую, кроме адресанта-автора и текста оригинала Т1, добавляется переводчик как адресат-Читатель1, текст перевода Т2, затем уже идет собственно адресат-Читатель2.
Перевод является вторичной деятельностью «не только потому, что воспроизводит уже однажды отраженную (автором оригинала) действительность, но и потому, что порождающая, креативная, синтезирующая деятельность переводчика всегда является вторым этапом, следующим за первым - этапом деятельности рецептивной, анализирующей, интерпретирующей» (Кухаренко 1986: 4). Деятельность переводчика жестко детерминируется свойствами, характеристиками и содержанием переводимого объекта; внутренними (жанр, стиль) и внешними (задача и условия коммуникации, социальный заказ, условия его выполнения, стилистические и эстетические требования ПЯ) воздействующими факторами. Т1 как текст первичной коммуникации представляет собой прототекст вторичной коммуникации, в которой Т2 будет метатекстом (Попович 1980), чья цель заключается «не в том, чтобы передавать информацию об обсуждаемом предмете, а в том, чтобы репрезентировать структуру самого текста» (Энквист 1988: 335).
Ведущая роль в процессе перевода принадлежит «принципу Приоритета» (Кибрик, Бергельсон 1981). Переводчик выделяет коммуникативно значимые, ядерные (с его точки зрения) и периферийные элементы и смыслы Т1. Побочным эффектом может оказаться то, что ядерными эти смыслы будут для переводчика и в Т2 они являются периферийными и наоборот. При переводе преобладают ситуативные/ субъективные приоритетные стратегии в выборе и передаче смыслов и элементов Т1 над абсолютными/ объективными стратегиями. На выделение ядерных и периферийных единиц, средств и смыслов Т1 влияют жизненные опыт и знания, интеллект переводчика, существующие у него представления об текст-эталоне и переводе-эталоне. Переводческая деятельность направлена «в вербальном материале... как на формальные элементы текста и сличение их с имеющимися в речевом опыте и в системе языка эталонами, так и на «смысловые вехи», сличение их с имеющимися в жизненном и интеллектуальном опыте индивида понятиями и представлениями» (Ейгер 1990: 50). Переводчик в своей деятельности ориентируется на принципы, характерные для массового читателя при оценке произведения (Добренко 1997). Данные принципы проиллюстрированы переводами сонетов Шекспира на русский язык.
3 принцип доступности, «понятности»: ввод С.Я. Маршаком сказочного образа
|
11. As any mother’s child, though not so bright 12.As those gold candles fix’d in heaven’s air. сонет 21
|
11.Как все, кто смертной матерью рожден, 12.А не на солнце или месяц ясный. (перевод С.Я. Маршака) ср. 11.Прекрасна, хоть скромнее ярких свеч, 12.На небесах горящих вновь и вновь. (перевод И. Ивановского) |
3 принцип развлекательности: анонимный перевод сонета 129 имеет 6 катренов и написан 4-стопным ямбом (данный размер и мужские рифмы считаются признаком юмористического стихотворения в русской поэзии); перевод сонета 71 В.С. Межевича представляет собой лирическое стихотворение из 5 катренов, выполнен 6-стопным ямбом, по форме напоминает романс с разбиением на четверостишия и вводом параллельных конструкций.
|
1.Th’ expense of spirit in a waste of shame 2.Is lust in action; and till action, lust 3.Is perjur’d, murd’rous, bloody, full of blame, 4.Savage, extreme, rude, cruel, not to trust... сонет 129 |
1.До момента насыщенья 2.Страсть убийственно сильна, 3.Вероломна и пезорна, 4.Кровожадна и пьяна. (анонимный перевод) |
|
Nor longer mourn for me when I am dead Than you shall hear the surly sullen bell Give warning to the world that I am fled From this vile world, with vilest worms to dwell... сонет 71
|
Не плачьте обо мне, когда по воле рока, Я дольний мир покину прежде вас. Не предавайтеся печали одинокой, - Вздохните только раз, один лишь только раз... (перевод В.С. Межевича) |
3 принципы стабильности (консервативности) формы и «типологической общности»: жанр сонета пришел в русскую литературу из французской, а французский александрийский стих обычно передается при переводе 6-стпоным ямбом с цезурой на третьей стопе, следовательно, такой метрический размер и особый порядок рифм были «сигналом» принадлежности данного стихотворного произведения к жанру сонета как для самого переводчика, так и для читателя. Подобное стремление переводчиков отразить шекспировскую манеру построения рифмических цепей в сонетах через традиционную и более привычную для читателя форму стихосложения привело к замене сплошных мужских рифм Т1 чередованием женских и мужских рифм. Закрепляются стереотипы оформления сонета, воспринятые из романской литературы и традиции оформления сонетов, с его разбивкой на два катрена и два терцета.
|
1.That thou art blam’d shall not be thy defect, 2.For slander’s mark was ever yet the fair ; 3.The ornament of beauty is suspect, 4.A crow that flies in heaven’s sweetest air. |
1.Людская брань тебе не вменится в вину, 2.Затем, что красота злословье возбуждает, 3.А подозренье вкруг румяный щек витает, 4.Как стая воронят, летящих в вышину. (перевод Н.В. Гербеля) |
3 принцип соотнесенности произведения с обыденным сознанием и принцип современности: переводчики вводят современные им реалии:
|
Tir’d with all these, for restful death I cry: As, to behold desert a beggar born, And needy nothing trimm’d in jollity, And purest faith unhappily forsworn, And guilded honour shamefully misplac’d, And maiden virtue rudely strumpeted, And right perfection wrongfully disgrac’d, And strength by limping sway disabled, And art made tongue-tied by authority, And folly, doctor-like, controlling skill, And simple truth miscall’d simplicity, And captive good attending captain ill - Tir’d with all these, from these would I be gone, Save that, to die, I leave my love alone. сонет 66
|
5.Где добродетели святая красота? 6.Пошла в распутный дом: ей нет иного сбыта!.. (перевод В. Бенедиктова, 1884 г.) 3.Ничтожество, поднятых на пьедестал, (перевод А. Васильчикова, 1989 г.) 10.Ученость пред судом надменного осла, (перевод Н.В. Гербеля, 1880 г.) 9.Как в докторской тоге, с дипломом в руках 10.Безумие гордо шагает! (перевод В. Гоппена, 1888 г.) 5.Властей пустую круговерть, (перевод Е.В. Клычкова, 1989 г.) 8.Тиранству вялому над мощью власть дана. 9.В наморднике чиновничьем искусство, 10.И доктор Дурь - над гением патрон, (перевод А.В.Луначарского, опубл. 1958 г.) 3.От простоты, занявшей пьедестал, 4.От вымученной веры из-под палки, 5.От срама орденов и галунов, (перевод В. Орла, 1982 г.) 4.И верность - преданной, и истину - в цепях. 6.И обесславленных, опальных мудрецов, (перевод Ф. Червинского, 1903 г.) |
3 принцип «красивости»: в переводах сонет 130 наблюдается предметно-смысловое непонимание, вызванное несоотнесением фрагмента текста с реалией; незнанием культуры и реалий исходного языка, несовпадением эстетических и этических взглядов исходного и переводящего языков. Переводчики неверно идентифицируют rosesdamask’d, в то время как, это обозначает сорт роз, из которых получаю розовое масло, а не их восточное происхождение:
|
5.I have seen roses damask’d, red and white, 6.But no such roses see I in her cheeks; 7.And in some perfumes is there more delight 8.Than in the breath that from my mistress reeks... Сонет 130 |
5.Пред розой чудною роскошного востока 6.Бледнеет цвет ее пленительных ланит, 7.И фимиама смол Аравии далекой 8.Амброзия ее дыханья не затмит. (перевод И. Мамуны, 1864 г.) 5.Да, розы я видал далекого Дамаска, 6.Но на ее щеках тех роз не встретишь ты; (перевод Л.И. Уманца, 1900 г.) |
|
|
5.Но я влюблен, хоть занл росклшшных дам, 6.благоухающих, как розы из Дамаска. (перевод С.А. Дубровского, 1998 г.) |
Понимание обеспечивается: общностью представлений об объекте коммуникации, свойствах объекта или смыслах текста, т.к. «на поверхностном уровне текста эквивалентность смыслов может быть выражена путем трансформации соответствующих знаков. Если данные смыслы неэквивалентны, то возникает непонимание» (Мурзин, Штерн 1991: 41). Неэквивалентность смыслов Т1 и Т2 приводит к тому, что эти два текста оказываются полностью или частично неэквивалентными/ равнозначными друг другу, к изменениям в структуре тексте. На несовпадение интерпретаций-переводов влияет и на непонимание влияет «различие между точкой зрения современников автора, в которую входит учет литературного и общественного фона, и точкой зрения «потомства», имеющего право об этом фоне ничего не знать» (Жолковский, Щеглов 1975: 153), т.е. исторический, социальный, культурный контексты, а также культурное пространство. Если при речевом общении коммуникантов разделяют социокультурные барьеры, а при переводе к ним добавляются языковые, культурные и временные барьеры. Перевод затруднен в случае значительных расхождений между культурами Т1 и Т2. Происходит дистантное/ временное восприятие Т1, попавшего в новую литературную и культурную среду переводящего языка. Изменение условий функционирования Т2 ведет к изменению предъявляемых к нему требований и, затем, по мере его устаревания, к появлению нового Т2. Процесс повторного перевода и появление различных интерпретаций одного и того же произведения носит практически бесконечный характер, образуя своего рода текстовой континуум.
Извлечение из текста информации связано не только с «минимальным количеством потерь но и с некоторым приростом к этой информации, основанным на личном, общекультурном, общественно-историческом, эстетическом и любом другом опыте читателя» (Арнольд 1970: 3), т.е. в процессе текстопонимания и текстовосприятия взаимодействуют исходный (авторский) смысл текста и читательский (перенесенный и пережитый).
К числу факторов, препятствующих адекватному пониманию и восприятию Т1, относятся: различия коммуникативных ситуаций продуцента/ адресанта и реципиента/ адресата, разницу в их системах кодов, типы культурного времени, передающие нормы, ценности, представления социально-культурной системы исходного и переводящего языков, наличие лингвоэтнического барьера (термин (Латышев 1986)), включающего в себя, кроме чисто языковых препятствий (разницы в системе исходного и переводящего языков, их языковых норм и правил), также экстралингвистические знания, т.е. национально-специфические компоненты культуры, текстовые лакуны, вызванные спецификацией самого текста (его содержанием, формой, поэтикой и приемами автора, жанром и типом читателя, для которого он предназначен) (Марковина, Сорокин 1989).
Совпадение или даже близость объема знаний у адресанта/ автора и переводчика делает возможным совпадение вычленяемых из текста Т1 смыслов, а также обеспечивает адекватное, наиболее точное получение информации, заложенной в тексте, а также вычленение общей историко-филологической информации, необходимой для Читателя2. Если объем знаний и море у автора шире, чем у читателя, то определенная часть смыслов может быть, не понята читателем, и, наоборот, «получатель, располагающий большим знанием о мире, чем отправитель, может извлечь больше выводов из данного высказывания, чем те, которые были задуманы отправителем» (Беллерт 1978: 182), т.е. при восприятии всегда возможен некоторый прирост информации и смыслов к исходным.
Моделирование перевода как результата позволит выявить, что потерялось в процессе перевод, а что приросло к нему в силу «сотворчества» автора Т1 и переводчика.
1. Арнольд И.В. О стилистической функции // Вопросы теории английского и русского языков. Вологда, 1970.
2. Арутюнова Н.Д. Фактор адресата // Изв. АН СССР. СЛЯ. 1981. Т. 40. № 4.
3. Беллерт И. Об одном условии связности текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. М., 1978.
4. Бергсон М.Б., Кибрик А.Е. Прагматический «принцип Приоритета» и его отражение и грамматике языка // Изв. АН СССР. СЛЯ. 1981. Т. 40. № 4.
5. Вайнрих Х. Текстовая функция французского артикля // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII. М.,1978.
6. Добренко Е. Формовка советского читателя. СПб., 1997.
7. Долинин К.А. Интерпретация текста. М., 1985.
8. Ейгер Г.В. Механизмы контроля языковой правильности высказывания. Харьков, 1990.
9. Жолковский А.К., Щеглов Ю.К. К понятиям «тема» и «поэтический мир» // Труды по знаковым системам. VII. Вып. 365. Тарту, 1975.
10.Залевская А.А. Метафора и формирование проекций текста // Текст в коммуникации. М., 1991.
11.Залевская А.А. Некоторые пути исследования психологической структуры значения ключевых слов в целях оптимизации межнационального общения // Перевод и автоматическая обработка текста. М., 1987.
12.Залевская А.А. Проблемы организации внутреннего лексикона человека. Калинин, 1977.
13.Карп П. Преображение (О переводе поэзии) // Звезда. 1966. № 4.
14.Ковтунова И.И. Поэтическая речь как форма коммуникации // Вопросы языкознания. 1986. № 1.
15.Кухаренко В.А. Интерпретация текста. М., 1988.
16.Кухаренко В.А. Предисловие // Контрастивное исследование оригинала и перевода художественного текста. Одесса, 1986.
17.Латышев Л.К. Межъязыковые трансформации как средство достижения переводческой эквивалентности // Семантико-синтаксические проблемы теории языка и перевода. М., 1986.
18.Лотман Ю.М. О двух моделях коммуникации в системе культуры // Труды по знаковым системам. IV. Вып. 308. Тарту, 1973.
19.Марковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Опыт систематизации лингвистических и экстралингвистических факторов, влияющих на понимание текста // Текст как явление культуры. Новосибирск, 1989.
20.Мурзин Л.Н., Штерн А.С. Текст и его восприятие. Свердловск, 1991.
21.Наер В.Л. К описанию функционально-стилевой системы современного английского языка. вопросы дифференциации и интеграции // Лингвистические особенности научного текста. М., 1981.
22.Падучева Е.В. Лингвистика нарратива: коммуникация в неканонической коммуникативной ситуации // Диалог’95. Казань, 1995.
23.Попова Н.Б. Информативность поэтического текста. Екатеринбург, 1992.
24.Попович А. Проблемы художественного перевода. М., 1980.
25.Почепцов Г.Г. О коммуникативной типологии адресата // Речевые акты в лингвистике и методике. Пятигорск, 1986.
26.Сабол Я. Теория коммуникации и изучение литературного словацкого языка // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 20. М., 1987.
27.Садур В.Г. Восприятие текста в разных культурах // Структура и функционирование поэтического текста. М., 1985.
28.Сидоров Е.В. Коммуникативный принцип исследования текста // Изв. АН СССР. СЛЯ. 1986. Т. 45. № 5.
29.Сусов И.П. К предмету прагмалингвистики // Содержательные аспекты предложения и текста. Калинин, 1983.
30.Сусов И.П. Предложение как лингвосемиотический феномен // Вопросы романо-германской филологии. Синтаксическая семантика. Сб. науч. тр. МГПИИЯ им. М. Тореза. Вып. 112. М., 1977.
31.Тарасов Е.Ф. К построению теории речевой коммуникации // Теоретические и прикладные проблемы речевого общения. М., 1979.
32.Тураева З.Я. Лингвистика текста. М., 1986.
33.Шмелев А.Д. Суждения о вымышленном мире: референция, истинность, прагматика // Логический анализ языка. истина и истинность в культуре и языке. М., 1995.
34.Фатеева Н.А. Автокоммуникация как способ развертывания лирического текста // НДВШ. ФН. 1995. № 2.
35.Хаймс Д.Х. Этнография речи // Новое в лингвистике. Вып.VII. М., 1975.
36.Энквист Н.Э. Стили как стратегия в моделировании текста // Изв. АН СССР. СЛЯ. 1988. Т. 47. № 4.
37.Эрвин-Трии С.М. Язык. Тема. Слушатель. Анализ взаимодействия // Новое в лингвистике. Вып. VII. М., 1975.
38.Eikmeyer H.-Y., Rieser H. Procedual Grammar for a Fragment of Black English Discourse// Language Dynamics: discourses, procedures and evolution Berlin;New York,1985.
39.Gamble T.K., Gamble M. Communication Works. New York, 1991.
40.Jakobson R. Language and Poetics // Style in Langauge. Cambridge, 1966.
41.Leech G.N. Principles of Pragmatics. London;New York,1983.
42.Lerchner G. Sprachform von Dichtung: Linguistische Untersuchungen zu Funktion und Wirkung literarischer Text. Berlin und Weimer,1984.
43.Löffler H. Soziolinguistische Kommunitationsanalyse // Handbuch der Dialoganalyse. Tübingen,1994.
44.Maas U., Wunderlich D. Pragmatik und sprachliches Handeln. Frankfaurt/M.,1972.
45.Motsch W., Veihweger D. Sprachhandlung, Satz und Text // Sprachhandlung, Satz und Text. Linguistische Studien. Reihe A. Arbeitsberichte 80. Berlin,1981.
46.Putman H. Mind, Language and Reality. Vol.2. Cambridge,1986.